Вопреки распространённому мнению, путешествие Алисы начинается не с прихотливого сна, а с мучительной скуки на берегу реки, где чтение книги без картинок кажется делом абсолютно бессмысленным. Именно это состояние предопределяет её реакцию на внезапное появление говорящего Белого Кролика, вечно куда-то спешащего и поглощённого своими делами. Решение последовать за ним в кроличью нору становится точкой невозврата, отправной точкой в головокружительное падение, длящееся так долго, что у девочки хватает времени разглядеть на полках самые необычные предметы и даже поразмышлять о географической широте своего падения. Это не просто переход в иное пространство; это фундаментальный сдвиг реальности, где привычные законы физики и логики теряют всякую силу. С этого момента Алиса оказывается в мире, построенном на абсурде и парадоксе, где её главной задачей становится не столько найти выход, сколько просто понять правила, по которым живёт это странное место, постоянно балансируя на грани между удивлением и страхом, любопытством и отчаянием. Последовательность её приключений напоминает причудливый калейдоскоп, где каждое новое столкновение с обитателями Страны чудес лишь подчёркивает хрупкость её собственного рассудка. Встречи с Чеширским Котом, исчезающим и оставляющим после себя лишь загадочную улыбку, сумасшедшее Чаепитие у Болванщика и Мартовского Зайца, а также знаменитая игра в крокет с использованием фламинго и ежей — всё это звенья одной цепи, ведущей к кульминационной сцене в зале суда. Там, на процессе по делу о похищенных пирожках Валета Червей, абсурд достигает своего апогея: свидетельские показания строятся на чистой нелепице, а сама Алиса, начав резко расти, осознаёт всю иллюзорность происходящего вокруг. Её бунт, простое заявление о том, что все присутствующие — всего лишь колода карт, становится актом освобождения от тирании бессмыслицы. Пробуждение на том же зелёном берегу возвращает её к исходной точке, оставляя с целым ворохом воспоминаний, которые стирают грань между ярким сном и явью, заставляя задуматься о том, что же на самом деле является реальным, а что — лишь игрой неспящего воображения.